Неточные совпадения
Сцены, характеры, портреты родных, знакомых, друзей, женщин переделывались у него в типы, и он исписал целую
тетрадь, носил с собой записную книжку, и часто в толпе, на вечере, за обедом
вынимал клочок бумаги, карандаш, чертил несколько слов, прятал,
вынимал опять и записывал, задумываясь, забываясь, останавливаясь на полуслове, удаляясь внезапно из толпы в уединение.
Вынув тихонько
тетрадь, я стал читать под партой записанный урок словесности, рискуя вызвать замечание Андрусского. Урок был красив и интересен.
— Есть у меня к вам, Яков Васильич, некоторая просьбица, — начал он каким-то несмелым голосом. — Это вот-с, — продолжал он,
вынимая из шифоньерки довольно толстую
тетрадь, — мои стихотворные грехи. Тут есть элегии, оды небольшие, в эротическом, наконец, роде. Нельзя ли вам из этого хлама что-нибудь сунуть в какой-нибудь журналец и напечатать? А мне бы это на старости лет было очень приятно!
— Со мной, — отвечал Калинович и
вынул из портфеля знакомую уж нам
тетрадь.
Стало темно и холодно, он закрыл окно, зажёг лампу и, не выпуская её из руки, сел за стол — с жёлтой страницы развёрнутой книги в глаза бросилась строка: «выговаривать гладко, а не ожесточать», занозой вошла в мозг и не пускала к себе ничего более. Тогда он
вынул из ящика стола свои
тетради, начал перелистывать их.
Мамаев (
вынимает из конверта
тетрадь). Вот еще что-то.
Глумов (садится к столу). Эпиграммы в сторону! Этот род поэзии, кроме вреда, ничего не приносит автору. Примемся за панегирики. (
Вынимает из кармана
тетрадь.) Всю желчь, которая будет накипать в душе, я буду сбывать в этот дневник, а на устах останется только мед. Один, в ночной тиши, я буду вести летопись людской пошлости. Эта рукопись не предназначается для публики, я один буду и автором, и читателем. Разве со временем, когда укреплюсь на прочном фундаменте, сделаю из нее извлечение.
Портфель лежал уже на раскрытом столе. Лещов сначала отпер его, держа перед собой. Ключик висел у него на груди в одной связке с крестом, ладанкой, финифтевым образком Митрофания и золотым плоским медальоном. Он повернул его дрожащей рукой. Из портфеля
вынул он
тетрадь в большой лист и еще две бумаги такого же формата.
Здесь пастор
вынул из бокового кармана
тетрадь в золотой обложке и хотел было почерпнуть в ней свидетельство доводам своим; но генерал, махнув повелительно рукою, сказал...
— Ну, об этом мы не станем пререкаться, — тем же серьезным тоном произнесла Даша, — a вот лучше
выньте ваши
тетради, я сделаю вам диктовку, чтобы иметь понятие о ваших успехах, дети.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и
вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком
тетрадь.